Вкус слезы

Она протянула руку к дверному звонку, и тот издал пронзительный, неприятно громкий сигнал. Уже сам звук звонка ей не понравился, словно предупреждая о скрытой, исходившей от квартиры угрозе. Она приехала сюда по вызову на пару часов. Отработать, дать попользоваться незнакомому мужчине своим телом — ненадолго и за деньги. Те ей были очень нужны.


Дверь неприветливо отворилась, и здоровенный бородатый мужик взглядом с возбужденной искрой уперся в девушку. В засаленном грязном свитере и с запахом алкоголя со рта. Что ж, мысленно вздохнула она, и такое в ее рабочих буднях бывает.

— Заходи, — распорядился мужик, и проститутка оказалась в комнате. Тусклая лампа освещала за столом троих мужчин, выпивших и угрожающе веселых. Проститутка была молода, красива и понравилась им всем. Холод пробежал по ее спине.

— Ну, красивая, поехали, — заявил «бородатый» и бесцеремонно толкнул девушку вперед. Неужели попала? Советовали же девчонки не ехать по этому «стремному» вызову на непонятную хату, да еще и на край города.

— Вас же четверо, мы так не договаривались, — попробовала осипшим от страха и отвращения к будущему исходу голосом запротестовать путана, но наткнулась на угрозу «бородатого» хозяина.

— Рот закрой, блядина! Он у тебя не для того, чтобы мне тут пиз ть. Давай, разевай его шире, отработаешь со всеми — и сруливай.

Пьяная компаха по-озорному заржала, и проститутку потянули к дивану, где «первый» уже расстегнул ширинку брюк и достал свой вялый конец. Она поняла, что спорить себе дороже. Ей было, чем рисковать и кем дорожить. Девушка обреченно обхватила член ладошкой, несколько раз дернула вверх-вниз и опустила головку, закрывая фаллос крашеными дешевой помадой губами. «Первый» застонал и надавил ей крепкой рукой, до боли, на затылок.

— Соси резче, — скомандовал заплетающимся языком, и девушка задергала головой, ускоряя темп этого злосчастного минета. Хоть бы кончили побыстрей, да и расчитались, подумала она, и оргазм «первого» не заставил себя ждать. Густая, с резким запахом сперма заполнила ей рот.

— Глотай, — шлепнул ладонью по затылку девушки «первый», увидев, что она попыталась выплюнуть семя. Затем по очереди ее ртом пользовались остальные, кончая и сопровождая свои оргазмы уничижительными репликами в адрес проститутки. У мужчин была трудная неделя, полная проблем и разочарований, и оторваться на живом существе, на девушке-шлюхе, считали как должное. Проститутка все терпела и лишь молила ее отпустить. Она уже как факт приняла то, что ее сейчас истрахает толпа этих типов. А еще час спустя «бородатый» раскачивался, поставив ее на четвереньки, пыхтел и долбил членом женское влагалище, жестко и немилосердно, невзирая на просьбы помягче. Девушка заплакала, когда «бородатый», раздраженный ее мольбой, что есть силы, хлопнул по девичьему заду и лишь ускорил толчки. «Первый» заткнул ей рот, лапал голую грудь, и путана, попав в ловушку, скулила от боли и тоски. Ощущение беды росло в ее душе, и события этой ночи только подтверждали отвратительный исход.

— Заработать хочешь? — промычал пьяный «первый», когда «бородатый» без резинки спустил ей во влагалище. — А в жопу еб ся не хочешь?

Он толкнул проститутку лицом в вонючий диван под хохот и визги, а затем навалился сверху, в очередной раз спуская штаны. Униженный всегда стремится унизить другого, еще более слабого, чем он сам.

— Пожалуйста, только не это, — брызгая слезами, взмолилась девушка и попыталась вырваться.

— Это! — с хохотом отозвался, как эхо, «первый», и зло добавил. — А будешь рыпаться — затрахаю до смерти.

Сердце проститутки будто упало в глубокий бездонный колодец. Из которого никогда не вылезти.

— У меня двое маленьких деток, пожалуйста, отпустите! — И с ее глаз хлынули уже другие, материнские слезы. Но всем на них было наплевать, как и на измученную насильным сексом девичью плоть.

— Раздвигай жопу, шалава! — орал «первый», от звериного возбуждения уже потерявший над собой контроль. Он крепко сжал женские ягодицы и уже вовсю пытался пихнуть туда свой конец. Девушка вскочила с дивана, но грубый удар кулаком свалил ее обратно. Она закричала из последних сил, как сбитая выстрелом птица, взывая мир вокруг помочь ее беде. Тогда «первый» накрыл ее лицо подушкой и налег своим весом, заглушая крик

— Ну и че теперь с ней делать? — устало, с раздражением, спросил «бородатый», самый трезвый из компахи, пощупав руку бездыханной проститутки. «Первый» и остальные бормотали варианты и растерянно взирали на голое тело, которое покидала улетающая и завершившая свои муки женская душа.

А два дня спустя в небольшой квартире мерзли в кроватке, прижавшись друг к дружке, маленькие девочка и мальчик — двух и трех лет. Их мама, в одиночку растившая деток, не вернулась домой, потерявшись в мире мужской жестокости, и дети погибали от голода и зимы. Обогреватель, включенный ушедшей хозяйкой, устал и сгорел, оставив неотапливаемой квартиру. Мальчик был старше, и еще вчера сумел стащить с плиты остатки макарон, которыми он накормил себя и сестру. Но есть больше стало нечего, а на их плач возле двери никто не приходил. Выбраться из дому они не могли. Обессиленные, дети улеглись в свою кроватку, и маленькая девчушка прижалась к брату, чтобы ждать маму, пока в юном тельце еще теплилась жизнь. Малыш прислонил свою голову к личику сестры и ощутил, как по нему скатывается горячая детская слеза. Теплая влага коснулась его пересохших от жажды губ.

— Не плачь, — вымолвил он тихо слова, которые часто слышал от матери. Сестричка шмыгнула носиком и уснула, обнятая братом, а он не спал, словно ждал, что вот-вот решится их судьба.

— Давай дверь! — раздался крик где-то близко, крик взрослый и решительный. Стук выбитой двери, и работники социальной службы буквально вбежали в квартиру.

— Живы, — облегченно подтвердил «старший», осмотревший спасенных детей. — И где только ваша мамка шляется? Ну ее нахрен, такую мамку. Теперь о вас Родина позаботится, — уже весело объявил он, уступая место своим женщинам-коллегам, быстро приготовившим для деток горячее питье. Но даже сейчас мальчик не выпускал из объятий мирно спящую сестру

* * * *

— Ну давай же, не мучай меня

Но Майя сегодня в игривом настроении. Она не торопится впускать меня в себя, хотя я уже расстегнул ей бюстгальтер, справившись с модной застежкой — самое сложное, что приходится делать влюбленному мужчине, когда он возбужден и хочет секса. Налитая подтянутая грудь с торчащими шоколадными сосками влечет меня, и я впиваюсь в них губами по очереди, легко кусая язычком и ощущая ответный укол ногтей девушки на своей спине. Майя громко дышит, ей нравится прелюдия, а мне нравится то, что последует за ней. Моя девушка отрывает меня от груди, толкает в кресло и оказывается на коленках. Распущенные роскошные волосы Майи скрывают ее красивое личико, и я лишь ощущаю, как нежная трубочка ее губ погружает в себя мой нешуточно возбужденный член. Я готов кончить в эту минуту, но желание растянуть наслаждение, да еще и доставить такое же любимой девушке заставляют меня сдерживать свой оргазм. Надо отвлечься, отогнать мысли от этого сексапильного создания на коленках передо мной и увести их в сторону. Блин, о чем уместно подумать, когда девушка старается сделать тебе качественный минет, а ты не хочешь кончать? О предстоящих переговорах по строительству городка, точно! Из моей груди вырывается стон, когда Майя заглатывает конец глубоко, до самого горла и проводит по стволу фаллоса кончиком язычка — страстно и быстро. Напряжение внизу моментально достигает пика, дрожь, как скоростной лифт, пронизывает от мозга до ступней ног, и я с криком выстреливаю Майе в ротик густой волной спермы. Она приподнимает личико, улыбаясь, словно любуется моим оргазмом, читаемом на удовлетворенном мужском лице. Прекрасна в момент, когда слизывает мое семя со своих припухлых губок, бережно, будто боясь, что капля бесполезно упадет на пол. И равно

как прекрасна всегда — во все моменты наших отношений.

Потому что я Майю люблю. Трепетно усаживаю ее попкой в кресло, раздвигаю стройные женские ножки, опускаю голову и зарываюсь лицом в ее промежности, заставляя Майю выгнуться, как пантера и застонать от вторжения мужского языка в свою нижнюю плоть

А спустя полчаса, когда я набрался новых сил, раскачиваюсь на Майе в постели. Хочется сказать «в нашей» постели, но все же — пока в моей, так как Майя не торопится переезжать в мою квартиру, хотя я просил ее об этом. Майя хочет сохранить свободу, пока наши отношения, так сказать, не узаконятся. А вот с этим мне пора было бы поспешить и сделать ей официальное предложение. В конце концов, что меня останавливает, если Майя — лучшая девчонка на свете. Ни с кем мне не было так интересно, комфортно, приятно Ну, тут кучу всяких слов можно добавить. В подтверждение этого я довожу Майечку до ее оргазма, когда она со стоном обвивает мой торс и прижимает к себе — крепко и безудержно страстно. Я в этот момент — самый счастливый мужик в мире. Провожу короткую серию толчков и чувствую, как вторая за этот вечер волна готовится выйти наружу, а мое громкое дыхание предупреждает Майю.

— Не в меня, — в очередной раз просит она, я резко вытаскиваю член из дырочки, а она, помогая мне ладошкой, выливает на свой лобок белые ручейки. Я же в очередной раз признаюсь себе, что хотел бы спустить в Майю, но она считает возможную беременность преждевременной В общем, мне остается плюхнуться в постель рядом с ней и обнять ее теплую великолепную фигурку. Женские губы целуют мужское плечо, словно ставят отметку за хорошо сделанную работу, а каштановые волосы разметаются по моей груди

— Саша Почему ты решил стать строителем? — спросила вдруг Майя, когда мы лежали, обнявшись после прошедшего секса. Она никогда не спрашивала меня об этом.

— Потому что еще пацаном мечтал строить дома. Своего дома-то у меня не было, — отвечаю ей. — Я же детдомовский, ты знаешь.

Майя знала. И считала, что я много добился, как для парня, выросшего без родительской поддержки и денег. Позиция главного архитектора в крупной строительной компании, доля в бизнесе, успех и обеспеченность для двадцатипятилетнего мэна, что может быть круче?

— Бывало, смотрю еще маленьким на серое, угрюмое здание детдома, беру потом карандаши, бумагу и рисую другие дома — яркие, разноцветные, — делюсь я с девушкой своими детскими воспоминаниями. — Потом пролез, без бабок и связей, в столичный архитектурный, ну а там — познакомился в Вадиком.

Вадим — мой бывший одногруппник и компаньон, с которым мы еще на последнем курсе учредили собственную строительную фирму. Мажор, парень из семьи крупного чиновника вложил в дело папины деньги и связи, а я — свои мозги и архитектурные проекты. Вот такое вот паритетное начало. Вадик в институте сразу обратил на меня внимание, когда я валял первые разработки по строительным объектам.

— Классно, чувачок, фантазия работает. У тебя талант.

Мы подружились.

— У нас большое будущее,