В бане

с которыми Федор был знаком заочно по фоткам и Таниным рассказам.

Знакомьтесь, это мой Федор! — гордо сказала Таня, — а это Олеся

— Привет! — Улыбнулась она и протянула руку.

— а это Ирина, моя кума.

— Здравствуйте, — кивнула Ирина.

Федор мельком отметил две вещи. Первую, что сквозь влажные простыни, которыми были закутаны девушки, отчетливо выделяются их торчащие соски, толи от волнения, толи от возбуждения А второе, что наверное, в повседневной жизни эти девушки выглядят красивее, ну а в бане, да еще и среди близких подруг выглядели они более чем просто (явно не собирались красоваться перед мужчиной) каждая из них была по своему симпатична, но с Татьяной они не стояли и рядом, хотя все трое были «по банному» в простынях и без косметики.

Федор глянул на Таню, она явно немного нервничала и покусывала нижнюю губу.

— Ну, наливайте что ли, — немного резко обратилась она к подругам, разрывая затянувшуюся паузу.

— А у нас теперь мужчина есть! — торжественно произнесла Ирина, протягивая Федору запотевшую полторашку. — Поухаживаете за дамами?

— Поухаживаю, но я за рулем! — невозмутимо ответил Федор, чувствуя спиной, как Таня бросила на Ирину испепеляющий взгляд.

— Ой, а у меня чай в термосе есть, будешь? — и, не дожидаясь ответа, Олеся выпорхнула в смежную комнату и через несколько секунд вернулась с небольшим термосом. Открутив крышку, она налила в нее душистый черный чай, а Федор закончил разливать пиво.

Все подняли бокалы

— Ну, за знакомство!

— За знакомство! Все чокнулись и немного пригубили.

— Тебе не жарко? — спросила Таня.

Федор уже чувствовал, как по спине стекают капельки пота.

— Да, жарковато. Я как-то не по банному одет сегодня!

— Так присоединяйтесь, — никак не успокаивалась Ирина, — тут простыня запасная есть.

— Я с радостью, но нужно еще на работу ехать, но в другой раз обязательно!

— О! Тогда на следующие выходные приглашаю всех к себе в баню! — Ирина сидела, развалившись в плетеном кресле, закинув ногу на ногу и демонстрируя неплохие ножки (Танины все же гораздо лучше) и по ней видно было, что она уже изрядно захмелела. Простынь расползалась у нее на груди норовя вот-вот свалиться и оголить ее круглые сиськи. Федор благоразумно отвел взгляд (с одной стороны, какой мужик откажется от такого зрелища, но не в присутствии же своей девушки, а то от Тани потом так схлопотать можно!).

Перекинувшись с девушками еще парой ничего не значащих фраз и допив чай, Федор засобирался:

— Мне пора, извините, я уже опаздываю, приятно было познакомиться. И спасибо за чай, очень вкусно! — Олеся расплылась в довольной улыбке, Таня же еще больше насупилась.

— И нам приятно! — лучезарно улыбнулась Ирина, глаза ее задорно блестели, а простынь распахнулась еще больше.

Попрощавшись с девушками Федор пошел к выходу.

— Пойдём, подруга попаримся, — донесся до него за спиной голос Олеси.

В раздевалке было прохладнее, и покрытое испариной лицо Федора приятно охладил воздух.

Вышедшая следом Татьяна плотно прикрыла дверь.

Федор обернулся к ней, в глазах ее тлел уголек. Сложно было распознать, что же она задумала. Подошла вплотную, медленно приблизила лицо и, не целуя, легонько укусила за нижнюю губу. Федор поймал ртом ее губы, притянул и жадно поцеловал. Таня застонала, колени ее задрожали и стали подгибаться. Низом живота она вновь почувствовала твердый бугорок на его джинсах.

Разомкнув объятия, тяжело дыша, и с колотящимся от желания сердцем Таня с надеждой спросила:

— Тебе правда уже пора?

Федор кивнул в ответ, натягивая куртку.

— Я позвоню вечером!

— Ну не знаю, где я буду вечером! Одному черту известно, куда пятничным вечером может занести хмельную и возбужденную девушку!

Федор мило улыбнулся и вновь притянул свою возлюбленную для поцелуя.

— Пока Зай! Я позвоню.

— Пока! — надув губки ответила Таня.

Федор уже подходил к двери, ведущей на лестницу, его напрягшийся член приятно терся о грубую ткань джинсов, как Таня окликнула его:

— Федь? — таким голосом, что он почувствовал, что сейчас что-то должно произойти!

Правая рука его уже лежала на ручке двери и едва обернувшись через плечо он услышал (опешил!):

— Ты точно не можешь задержаться? — Таня стояла к нему спиной, вернее попой, широко расставив ноги, нагнувшись вперед и оперившись о стол локтями. Смятая простыня валялась у ее ног. Между раздвинутых упругих ягодиц алел и поблескивал аккуратненький язычок ее половых губок, а шаловливые Танины пальчики вовсю бесстыдно теребили писечку.

Через миг, расстегивая на ходу молнию на джинсах Федор был уже около Тани. Ее короткое «Ой!» оповестило
о том, что член безошибочно и с ходу достиг цели и поразил ее наповал. Пока она соображала о происходящем, его поршень уже во всю работал в ее обильно смазанной норке, а сам он, потеряв контроль над собой, рычал у нее за спиной, то яростно (до синяков) сжимая ее за бедра, то намотав на кулак ее волосы и оттянув голову назад. Он долбил ее с такой силой, что ее ноги больно врезались в край стола, но сладость наслаждения была ярче и желаннее, поэтому Таня даже не задумывалась об этой боли! Они давно позабыли, где находятся, и что они не одни в этом небольшой помещении с хорошей слышимостью и совершенно не сдерживались в эмоциях, да и вообще вели себя шумно, как у себя дома. От натиска Федора тяжелый дубовый стол с каждым толчком продвигался вперед с жутким скрежетом. Немудрено, что девчонки, вышедшие в тот момент из парилки, догадались, что именно происходит за дверью!

Первой не вытерпела Олеська:

— Я должна это видеть! — она приоткрыла маленькую щелку в двери и негромко ахнула! Эта ее эмоция стала последней каплей в мнительности Ирины, которая уже топталась у Олеси за спиной, едва не касаясь бедрами ее откляченной попы. Выглянув в узкую щель в дверном проеме над головой подруги она тоже обомлела! Слов у них не было, лишь эмоции: возмущение, стыд, интерес, и наконец возбуждение и пробуждающееся внизу живота желание.

А Таня тем временем взмолилась (все-таки тяжелый стол набил ей огромные синяки на бедрах) и попросила поменять позу. Федор вынул из нее покрытый фиолетовыми венами и блестящий от обильной смазки член (от чего девчонки судорожно сглотнули: конечно, не самый внушительный агрегат, но в данный момент весьма желанный для двух полуголых захмелевших подружек с сочащимися щелками). Развернув Таню к себе, он подсадил ее на стол, опрокинул на спину, а сам склонился к ее сочащимся губкам и ласково стал вылизывать!

Подглядывающие подружки стиснули кулачки от увиденного. А Федор, тем временем, слегка раззадорив свою подругу язычком, выпрямился (его куртка давно валялась на полу, рядом с мокрой Таниной простыней), поднял вверх Танины ноги и свел их вместе (теперь ее поза напоминала букву L). Обхватив руками ее бедра, он ввел подрагивающий член, аккурат между двух пухленьких полушарий ее девочки, напоминающей в этой позе сэндвич и начал активно насаживать ее на всю глубину члена.

— Охх да черт глубже! — Таня уже не сдерживалась в эмоциях, но и ее подруги потеряв всякий стыд, раскрыли дверь достаточно широко, чтоб не быть незамеченными, и раскрыв рты наблюдали за происходящим. Первым их увидел Федор, но он был уже на такой стадии, что прекращать движения бедрами — смерти подобно, ибо оба они с Татьяной выходили на финишную прямую к долгожданному оргазму!

Затем Татьяна, в разрывах между прерывистым дыханием, стонами и всхлипами, тоже дала понять, что видит их:

— Ну что тож-е-е хотите? Подходи-те не стес-ня-айтесь! Сначала мне полижете потом у него пососете мммм черррт кончаааю ааааа! — далее последовал вопль полный страсти, а Федор, опустив Танины ноги, вытащил из нее член и начал спускать густые струи на ее живот. Первой снова не вытерпела Олеська и захлопнули двери от греха подальше!

Таня долго приходила в себя, размазывая густую горячую сперму по животу, и облизывая все еще полунабухший член своего любовника. Распрощавшись с Федором, она торжественно вошла в предбанник, где ее подруги пытались как-то смириться с увиденным повышенной дозой пива. Таня молча прошествовала мимо них с зардевшими щеками и счастливейшей улыбкой на губах. В руках она несла скомканную простынь и даже не прикрывала размазанных следов спермы на животе. Небрежно кинув простынь на спинку кресла, она пошла в душ, где на глазах изумленных подруг долго и неспешно смывала с себя следы бурной любви. Выйдя из-под душевой лейки и замотавшись в сухую простынь, она села напротив притихших девушек, невозмутимо взяла бокал и разом опорожнила почти половину, после чего промокнув губы краешком простыни спросила:

— Ну как девоньки, познакомились с Моим Федором? — А на устах ее сияла улыбка победительницы.

Ира с Олесей грустно переглянулись, внизу живота у них кипело возбуждение и не выплеснутая страсть, а соски у обеих затвердели и торчали сквозь простыни, словно рожки ненапуганной улитки.

— Дуры мы с тобой, Олеська, — печально изрекла Ирина. — Соглашаться надо было, когда предлагали! — И, допив остатки пива, встала и поплелась в парилку на ходу скидывая простынь и покачивая упругими (но не траханными) бедрами.

/Автор рисунка — Stеphаniе Rеw/