Пять апельсинов для Юли

выиграл! А теперь — ты! Юля мычит, влажно чавкает нашими горячими хуями, как хищное животное. Туда-сюда, туда-сюда. Как же Юльку заводит эта игра, в которой её рот — ловушка, из которой только идиот пожелает добровольно сбежать. Я улыбаюсь ей. «Соси, моя девочка. Ты побеждаешь».

***

Туда-сюда, туда-сюда. Юля здесь, Юля там, Юля повсюду. Кап-кап-кап.

Резиновая лента моих стеклоочистителей перемещается туда-сюда, но внезапно начавшийся дождь всё равно мешает обзору. Кап-кап-кап. Огни домов, фар, фонарей, рекламных щитов преломляются в этих маленьких холодных океанчиках на лобовом стекле. Туда-сюда. На миг перемещаю взгляд на мигающий на панели индикатор. Кручу руль. Поворачиваю. Наконец-то! Свобода! Тут же набираю скорость. Пролетаю перекрёсток. За ним ещё один. Притормаживаю перед «лежачим полицейским» («Солнышко, а давай ты теперь встанешь на четвереньки»). И снова вдавливаю педаль газа. Везёт мне. Теперь везде проскакиваю на «зелёный». Или везение — это то, что даётся в качестве вознаграждения за терпение?

***

Юлина попа сотрясается, словно штормовое море. Лысоватый долбит её мокрое влагалище своим запакованным в ароматизированную резину жилистым инструментом. У него такое сосредоточенное лицо, словно, стоит ему лишь на миллисекунду сбавить темп, мир рухнет ко всем ебеням. Опытный. Сразу видно. Из тех, кому всё равно, из кого и где высекать искры. Такой может трахать часами, пока не кончит (аккурат тогда, когда ему самому вздумается). Затем промоет своё липкое кожаное долото под проточной водой, и убежит. Всегда при деле. Молодец. Будь счастлив.

Выгнув спину, моя жена стоит на четвереньках, едва удерживая равновесие от безжалостных атак с двух сторон сразу: сзади работяга Лысоватый, а спереди — кого только нет. Вот мой член мелькает в её губах, разбрызгивая во все стороны фонтанчики Юлиной слюны.

Кап-кап-кап. Туда-сюда.

А, нет, теперь это уже не мой член. Пыхтящий Толстячок занимает не успевшее ещё остыть после меня место на кровати, запихивая в проторенные мною пространства свой мясистый хер. Ебёт Юльку в рот, согнув ноги в коленях, как спортсмен. Но член всё время практически обмякший. Пора на тренерскую работу, олимпиец!

Новичок, поднырнувший под Юлю, педантично обрабатывает языком её набухший, горячий клитор. Постоянно вздыхает, охает, стонет. Точно пересмотрел кино! А это что такое? Его язык то и дело нарочно (ой ли?) касается члена Лысоватого, технично отшлифовывающего раскалённое влагалище моей жены! Ай, да Новичок! Ещё и пальцами раздвигает мокрые розовые складочки — и чтобы лучше видеть, и чтобы удобнее было доставать. Огромные яйца Лысоватого звонко шлёпают по его носу. Не встречая никакого сопротивления, Новичок уже неподвижно прижимает свой широкий язык к члену Лысоватого, и тот, как по монорельсу, въезжает по нему в Юлину киску.

Толстячок, тем временем, пытается выйти из позорного положения: вынимает из красивых пухленьких губ моей жены своего задохлика, и звонко шлёпает им по Юлькиному лицу. Эффектно, находчиво, но это уже скамейка запасных. Искусственно поскучнев лицом (мол, «я хочу, чтобы всем досталось поровну»), Толстячок галантно самоустраняется. А в губы жены снова упирается твёрдый член мужа. Губы с радостной готовностью раскрываются и мой птенец («Шшшш») влетает в родное небо.

***

В супермаркете людно. Как всегда, из десяти касс работают только три. Стою в очереди к одной из касс с корзинкой, на дне которой — бутылка минеральной воды и заветные пять апельсинов. («Три орешка для Золушки»). Пять апельсинов для моей Юли.

Бумажник на изготовке. В бумажнике — две фотографии.

Юля здесь, Юля там, и повсюду — Юля.

Юля с нашим сыном на Sаn Sеbаstiаn Bеаch в Испании. Я не поехал с ними. Маленький бизнес в большом городе В большом и дряхлом городе.

Второе фото — Юля.

Здесь, там, и повсюду.

Широкая белозубая улыбка, искрящиеся глаза, капельки серёжек в мочках точеных ушек, изящный поворот шеи.

***

Вот тут-то она и кончает. Стараниями Лысоватого, который, кажется, этого и не замечает, сосредоточенно продолжая выдалбливать в Юлькиной пизде дыру размером с её опустошение. Юля визжит, простыня
звёздами стягивается к её пальцам. Звёзды сыпятся и из замутнённых беспамятством зелёных глаз. Косметика кое-где поплыла. Подмышки мокрые. Пальцы сжаты в кулаки. Белые. Проступает каждая косточка. («Длинные, беглые пальчики пианистки»). Моя жена кончает так, что у неё трясётся задница, вверх и вниз. («Туда-сюда»). Мир сотрясается. Юлин оргазм — это всегда стихия. Она может кусаться, плеваться, материться, звать на помощь. «Блядь! Блядь! Ебааааать!!!» Будто она избавляется от некоей злой силы, выстреливая в пустоту демонами, вырывается на свободу после вечности, проведённой в неволе. Оргазм Жены неизбежно передаётся Мужу (не слышали о таком законе?). И я выплёскиваю на уже опустошенное Юлино лицо горячую белёсую сперму, которую она, как бедуин, умирающий в пустыне от жажды, инстинктивно ловит широко раскрытым ртом. Потёки моего семени стекают по её щекам и носу. Кап-кап-кап. Провожу своими пальцами по щекам, и вкладываю своей жене в губы. Послушно сглатывает.

«Теперь тепло».

***

Двери лифта открылись, едва я отпустил кнопку вызова. Мне определённо продолжает улыбаться госпожа Фортуна. Выбрал свой этаж. Створки с шипением захлопнулись. С гулом еду вверх. Первый этаж. Второй. Третий

***

Вскоре после меня, практически одновременно, кончают Новичок и Толстячок. Первый, всё ещё лёжа под моей женой, заливает какой-то водянистой жидкостью, отдалённо напоминающей сперму, собственный живот и грудь. Похоже на то, что это его не первая (если и не вторая) эякуляция за день. Да и заметно, что систематическое самоудовлетворение доставляет ему бόльшее удовольствие, чем «работа в паре». Удивительно, но Толстячок тоже каким-то чудесным образом умудряется перед самым финишем взбодрить своего аутсайдера. Он выпускает на лицо моей жены унылую тягучую соплю, которую тут же тщательно размазывает своим членом, словно стесняется и вида, и запаха, и даже самого существования своего семени.

Лысоватый же не сдаётся. Он всё ещё засаживает в Юлину вагину так глубоко, точно старается вернуть мою жену к жизни. Яйца шлёпают по белоснежным ляжкам. Как пощёчины тому, кого необходимо привести в чувство. Но Юля уже упала грудью на кровать, оставляя последним усилием воли нижнюю часть своего тела в прежнем выпяченном положении. Лысоватый получает её молчаливое одобрение, аккуратно вынимает свой неутомимый эхолот из бездонной пещерки моей жены, приставляет его к темному кружочку ануса, и подаётся вперёд так резко, будто ему выстрелили в спину из ружья. Член единым махом входит в Юлину попу, от чего она даже вскрикивает. Скорее, от неожиданности, чем от боли. Юля любит пожестче. Хорошо, что его инструмент был обильно вымочен в Юлиных соках, иначе травматического эффекта было бы не избежать. С виноватым видом, понимая, что слегка перестарался, Лысоватый мгновенно сбрасывает обороты. О, он даже старается показаться нежным! Вынимает из Юлиной попы член, и медленно, миллиметр за миллиметром, вводит его обратно. И так повторяет несколько раз, пока моя жена, наконец-то, не начинает постанывать от нового удовольствия. К такому размеренному ритму Лысоватый явно не привык. В течение тех нескольких минут, что он трает Юлину попку, он то наращивает, то сбавляет темп, причем совершенно хаотично. Кое-как найдя золотую середину, он, взгромоздившись на Юлю, вскоре кое-как кончает, и, стягивая презерватив ловким, механическим движением пальцев, убегает в ванную. Оттуда, перекрывая льющуюся воду, доносится его голос: с кем-то говорит по телефону. С женой? С одной из бесчисленных любовниц? С апостолом Петром?

***

Мы прощаемся с троицей. На Юле домашний халат. От причёски, макияжа, томной грациозности не осталось и следа. Она устало прижимается ко мне, наблюдая с лёгкой улыбкой, как все трое торопливо завязывают шнурки. Такая домашняя, такая беззащитная.

Юля, Юля, Юля.

Девочка из хорошей семьи, золотая медаль, красный диплом. Mаlаguеnа Альбениса на фортепиано, орхидеи, hаnd-mаdе, овсянка на завтрак, FTV HD, девичники каждую первую пятницу месяца, маниакальный маникюр каждый вечер. Там. Здесь. Повсюду.

Новичок не выдерживает. Заключает Юлю в объятиях, целует в щёку. Это сигнал и для остальных. Лысоватый и Толстячок тоже сгребают мою жену в охапку. И мы все почему-то начинаем смеяться. Странно, но лицо Лысоватого внезапно освещается каким-то таинственным внутренним сияние. Ему лет 50. Юля практически годится ему в дочери. Он прижимает её голову к груди и проводит ладонью по волосам. «Мы все, так или иначе, похотливые животные, — с нежностью произносит он, — но Вы, Юлия, — просто ангел». Переводит взгляд на меня: «Как же Вам повезло с такой женщиной. Всю жизнь о такой мечтал, но так и не встретил. И уже не встречу».

***

Мой этаж. Подхожу к нашей двери, извлекаю ключи из кармана джинсов. На какое-то мгновение, сцена прощания с троицей уступает в моём сознании место прежним образам: Юлина попочка в розовых трусиках; бледная, измученная Юля в день, когда я привёз её из больницы. Снова вспомнилось, как волосики на её лобке тогда щекотали моё лицо, как юрко спряталась под одеялом мягкая розовая пяточка сегодня утром; как Юлины пальцы собирали с простыни моё разлитое семя и отправляли их в рот, как завлекающе пахли бальзамом её локоны сегодня перед моим уходом на работу.

Вдруг снова — Юля кричит в оргазме, Толстячок кончает ей на лицо, язык Новичка кружит на вершине её клитора, дрожащий животик с капельками пота, мощный поршень Лысоватого, атакующий её попу Четыре члена и одна она Ебать во все дырочки Божественная Юлия, на лицо, в рот, во влагалище и в задницу которой кончают люди из большого и дряхлого города Кажется, что это было в один и тот же год, в один и тот же день, даже в одну и ту же секунду. И от этих наступающих друг на друга образов мой член мгновенно вырастает, угрожая прорвать плотную джинсовую ткань, а вслед за ней — прорвать и само небо. И той же силой сразу наливается моё сердце.

И я почувствовал себя полностью неуязвимым.

И решительно вставил ключ в замочную скважину.

И улыбнулся чему-то. Чему-то неуловимому. Чему-то, чему никто и никогда не придумает название. Чему-то, о чём сам Господь Бог не догадывается. Всему!

***

И вошёл с пятью апельсинами в залитую светом квартиру.

(фото — из личного архива автора)